Представьте себе весенний день 1336 года: по заросшим тропам Прованса поднимается человек в рваной мантии, с книгой святого Августина под мышкой. Он рискует здоровьем и репутацией, чтобы с вершины Мон-Ванту увидеть, как облака плывут под ногами. Ему зовут Франческо Петрарка, и этот каприз — любуясь миром ради самого удовольствия любоваться — обернётся манифестом новой эпохи.
С этой минуты человечество перестанет бояться «зримого», станет искать красоту в природе, в человеке, в искусстве. Именно так, с одного дерзкого взгляда сверху, начнётся длинная цепочка имён — от Джотто до Рафаэля, от Брунеллески до Леонардо, — которую мы называем Возрождением.
На родном языке, языке всей Италии, созданном Данте из наречия Тосканы, автор «Божественной комедии» стал воспевать свободу и любовь, природу и возрождение.
Наука предшествует поэзии и искусству в эпоху Возрождения: XIV век — век гуманистов, XV век — век искусства. Стремление к познанию природы, к сближению с ней возрождается как в научном творчестве, так и в попытках изображения. Эти попытки в XV веке ещё слабы: описания местности носят скорее географический, чем поэтический характер, как это мы видим у Данте и Боккаччо.
Памятник Франческо Петрарке в Ареццо
Петрарка совершает восхождение на гору близ Авиньона под влиянием непосредственного влечения, но ему приходилось оправдывать себя в этом перед современниками и самим собой. Он взял с собой брата и двух крестьян. Пастух в горах умолял его вернуться, говоря, что сам пытался взойти на гору пятьдесят лет назад; с тех пор никто больше не думал об этом, но и он вернулся вскоре с разбитыми конечностями, разорванной одеждой и раскаянием в душе. Петрарка не послушался. С невероятными усилиями он и его спутники достигли вершины и увидели облака под собой. В его собственном рассказе об этом сильнее говорит мысль о природе, стремление к ней, чем само чувство красоты. При нём была книга «Исповедь святого Августина», и он указывает брату на следующие слова: «И вот люди восходят и изумляются высоким горам, далёкому убегающему морю, шумящим потокам, океану и движению светил, и люди теряются в изумлении перед этим величием».
Таково было начало эпохи, но скоро итальянцы научились понимать, глубоко чувствовать самые тонкие штрихи природы, а также проявления внутренней жизни человека и мастерски изображать как ландшафт, так и черты лица — духовный смысл природы и характер человека. Слишком многое в этом направлении приписывали античному возрождению. Развитие индивидуальной личности, стремление её к свободе и к пытливому познанию природы — вот, повторяем, главное основание эпохи. Но направление, полученное наукой, искусством и литературой в руках последователей Данте-гуманистов, наложило на всю эпоху печать античного, языческого мира.
Мистическое самоотречение и страх, грозивший человеку со всех сторон тёмных сил, сменились радостным чувством прелести земной жизни, красоты тела и духа и смелым, светлым взглядом на природу как на источник живого наслаждения. «Видеть и наслаждаться» стало лозунгом века.
Этот новый, сияющий жизненной радостью взгляд отразился прежде всего на зодчестве. Готический стиль уступил место стилю Ренессанса, или Возрождения.
Грандиозное сооружение Флоренции в этом стиле — собор Святой Марии дель Фьоре — строился в течение 176 лет Арнольфо да Лано, Джотто, Таддео Гадди, Орканьей и Лоренцо Филиппо. Наконец завершил его Филиппо Брунеллески, один из величайших гениев эпохи: он создал над ним величественный восьмиугольный купол, превосходящий на целую сажень диаметр купола Святого Петра.
Собор Санта-Мария-дель-Фьоре — кафедральный собор во Флоренции, столице Тосканы
Это прекраснейшее произведение зодчества XV века украсилось великолепными скульптурными работами Бандинелли, Донателло, Гиберти и других мастеров. Другая церковь того же стиля — Санта-Кроче, также украшенная творениями великих мастеров, — и ныне служит пантеоном флорентийских великих: здесь покоятся Данте, Микеланджело, Галилей, Макиавелли и многие другие.
Базилика Санта-Кроче во Флоренции
Дворцы Боргезе и Строцци, исполненные во флорентийском стиле и словно высеченные из единого утёса, а также палаццо Питти, построенное по проекту Брунеллески, уже во времена Рафаэля украшали город, заключая в своих стенах богатые собрания античных произведений и работ современных мастеров. Наконец, сами улицы и площади почти на каждом шагу останавливают восхищённый взор любителя красоты и искусства. Не только в самом городе, но и в замках и монастырях, разбросанных по холмам и в долинах за городскими стенами, также процветало искусство.
Палаццо Боргезе во Флоренции
«Во Флоренции больше, чем где-либо, достигли совершенства во всех искусствах и особенно в живописи», — говорит современник Рафаэля и первый его биограф, известный художник Вазари.
Палаццо Строцци во Флоренции
По его мнению, этому способствовали три обстоятельства. Первое: сама атмосфера Флоренции воспитывает такие души, которые не могут удовлетвориться слабыми произведениями и, благодаря присущей им благородной свободе, судят не по имени автора или мастера, а ставят превыше всего истину и торжество прекрасного. Второе: во Флоренции, где собрано столько богатств, жизнь очень дорога и трудна, поэтому художник должен быть чрезвычайно продуктивным. Третье, возможно — по словам Вазари — ещё сильнее первых двух: честолюбие, которым насыщен воздух Флоренции; не давая таланту успокоиться в стремлении превзойти всех других, оно побуждает добиваться неоспоримой славы, ибо быть лишь равным другим там считают позором. Понимание красоты было настолько тонко развито у флорентийцев времён Рафаэля, что один художник, Нанни Гросси, умирая, отстранил протянутое ему распятие и попросил другое, работы Донателло, заявив, что умер бы в отчаянии, если бы в последнюю минуту жизни увидел плохо исполненное произведение искусства.
Памятник Франческо Петрарке в Ареццо, вид с другой стороны
Используемая литература:
Брилиант, С.М. Рафаэль: Его жизнь и худож. деятельность. Санкт-Петербург, 1891 - 78 с